Солдатёнков Козьма (Кузьма) Терентьевич

(род. в 1818 г. - ум. в 1901 г.)

Русский предприниматель, купец-миллионер, занимавшийся производством и торговлей хлопчатобумажной пряжей и ситцами. Основатель и совладелец знаменитой Кренголъмской мануфактуры, являвшейся одной из самых высокоприбыльных предприятий России XIX в. Известный прогрессивный книгоиздатель и меценат.

Самым ярким представителем известной в России династии «хлопковых королей» является Кузьма Терентьевич Солдатёнков. Историк А. Н. Боханов писал о нем: «Казалось бы, что этому внуку крестьянина и сыну купца, что называется, “на роду написано” до конца своих дней оставаться купцом-лабазником. Между тем природный ум и широкий живой интерес к жизни сделали этого человека одним из известнейших русских издателей и ценителей искусства».

Семья старообрядцев Солдатёнковых числилась «по торговой части» еще с конца XVIII столетия. Родоначальником ее был крестьянин деревни Прокуниной Коломенского уезда Московской губернии Егор Васильев, который в 1795 г. записался в купеческое сословие, а спустя два года переселился вместе со своим семейством в Первопрестольную. Его сын Терентий уже исправно торговал в Гостином дворе хлопчатобумажной пряжей и ситцами. Известно, что в 1825 г. он числился купцом 1-й гильдии и имел звание почетного гражданина Москвы.

Во владении Солдатёнковых в то время находилась бумаготкацкая фабрика, расположенная непосредственно в городской черте. В 1843 г. она насчитывала 100 станов с числом рабочих до 150 человек. Фабрика производила брючную материю, тик и миткаль, имея годовой объем производства около 40 тыс. рублей серебром. Кроме производственной деятельности Терентий успешно торговал хлопчатобумажными изделиями своей фабрики, а также наладил торговлю хлебом. С малых лет отцу в лавке помогал его сын Козьма.

Говоря о детских годах Козьмы Терентьевича, один из хорошо знавших его людей писал, что он «родился и вырос в очень грубой и невежественной среде Рогожской заставы, не получил никакого образования, еле обучен был русской грамоте и всю свою юность провел “в мальчиках” за прилавком своего богатого отца, получая от него медные гроши на дневное прокормление в холодных торговых рядах». В течение всей жизни К. Т. Солдатёнкова преследовало желание вырваться за пределы узких интересов своего сословия, получить знания, приобщиться к миру культуры и просвещения. Это стремление являлось движущей силой, заставлявшей знаменитого предпринимателя постоянно заниматься самообразованием.

В 1845 г. после смерти Терентия Егоровича семейное дело перешло к его старшему сыну Ивану. Однако занимался он им недолго, поскольку в 1852 г. скоропостижно скончался. Козьму Терентьевича это печальное известие настигло в Женеве, во время первого заграничного путешествия. Срочно вернувшись домой, Солдатёнков похоронил брата и «на помин его души» пожертвовал 30 тыс. рублей серебром, употребленные на выкуп из долговой тюрьмы содержащихся там недоимщиков. С этого знаменательного факта благотворительности началось участие бизнесмена в общественной жизни Москвы, принесшее ему уважение современников и посмертную славу.

Свою предпринимательскую деятельность Козьма Терентьевич начал с торговли бумажной пряжей и изделиями фамильной фабрики в старом Гостином дворе, где он снимал небольшую лавку из двух комнат. Через некоторое время предприниматель расширил круг своих деловых интересов и занялся дисконтными операциями с векселями, а также стал пайщиком ряда крупных торгово-промышленных фирм, в числе которых была знаменитая Никольская мануфактура Морозовых. Именно это участие в деятельности различных предприятий и удачное помещение в них капитала впоследствии принесли ему самые значительные доходы, позволившие еще больше развернуть производство. Так, в 1857 г. вместе с бароном Людвигом Клопом и братьями Хлудовыми он стал основателем и совладельцем известной Кренгольмской текстильной мануфактуры, которая сразу вошла в число самых высокоприбыльных предприятий России того времени. Козьма Терентьевич был также крупным пайщиком текстильных фабрик Гюбнера, Цинделя, Даниловской и Никольской мануфактур, а также Трехгорного пивоваренного товарищества.

Особенно много возможностей для проведения крупных операций появилось у Солдатёнкова после отмены крепостного права. К примеру, в 1874 г., когда скончался основатель Цинделевской текстильной мануфактуры и его наследники не проявили стремления к предпринимательской деятельности, Козьма Терентьевич воспользовался этим обстоятельством и, пригласив своих старых компаньонов (Л. Клопа, братьев Хлудовых и других московских заводчиков), преобразовал предприятие в паевое товарищество, оставив за собой значительное число паев. Таким же образом вместе с группой ведущих текстильных магнатов в 1880 г. им была приобретена Даниловская хлопкопрядильная фабрика в Москве.

Активно участвовал Солдатёнков и в быстро развивавшемся инновационном бизнесе. Он являлся акционером ряда компаний по строительству железных дорог, Московского учетного банка, Московского страхового общества и т. д.

Вышедший из купеческой среды и поневоле вращавшийся в ней, Козьма Терентьевич душой всегда принадлежал к другому миру, миру мысли и искусств, наложившему отпечаток на его характер и склонности. Эта внутренняя потребность души Солдатёнкова, реализовывалась в течение всей его жизни целеустремленной филантропической, меценатской и общественной деятельностью.

Уже в дореформенные годы текстильный фабрикант играл заметную роль в деятельности организаций, которые, казалось бы, никакого отношения к предпринимательской деятельности не имели. Согласно «формулярному списку о службе», составленному Московской купеческой управой в 1894 г., потомственный почетный гражданин, купец 1-й гильдии, коммерции советник К. Т. Солдатёнков состоял членом Московского отделения Совета торговли и мануфактур, выборным Московского купеческого общества, гласным Московской городской думы, старшиной Московского биржевого комитета и членом Коммерческого суда. Кроме того, он являлся членом попечительных советов многих учебных заведений, в том числе Московского университета, Высших женских курсов, Московского училища живописи и ваяния, «Художественно-промышленного музеума» и состоял действительным членом Императорской Академии художеств.

В период Севастопольской кампании Козьма Терентьевич входил в комитет «для принятия от купечества пожертвований на государственное ополчение и другие военные надобности». Важная роль принадлежала Солдатёнкову в деятельности старообрядческой церкви. Тайно, через подставных лиц, он основал на Буковине так называемую Белокриницкую иерархию, которая объединила в своих рядах членов секты старообрядцев-поповцев и впоследствии была переведена в Москву.

Оппозиционная деятельность и радикализм взглядов Солдатёнкова в дореформенный период обращали на него пристальное внимание властей. Строптивый купец-миллионщик попал под негласный надзор полиции и даже подвергался постоянной слежке во время заграничных путешествий. Его активное участие в общественно-политической жизни Москвы и особенно в купеческих застольях-манифестациях не обошли в своих произведениях многие писатели и публицисты того времени.

Обобщенные черты облика Козьмы Терентьевича были использованы часто бывавшим у него в гостях писателем И. С. Тургеневым для создания образа современного купца пореформенной эпохи Капитона Голушкина в романе «Новь». Этот тургеневский герой был наделен многими чертами К. Т. Солдатёнкова и представлял собой «весьма плодотворного человека, стоящего на высоте европейского образования, хотя и старовера». Вот строки из романа, характеризующие предпринимателя нового типа: «Жажда популярности была его главной страстью. Эта же страсть, победившая в нем прирожденную скупость, бросила его... в оппозицию... свела его с нигилистами: он высказывал самые крайние мнения, трунил над собственным староверством, ел в пост скоромное, играл в карты, а шампанское пил как воду».

Исключительное значение в жизни К. Т. Солдатёнкова имела его связь в начале 1850-х гг. с членами московского кружка интеллекгуалов-западников, руководимого Т. Н. Грановским. Общение с этими высоко образованными людьми оказало решающее влияние на его образ жизни, помогло избавиться от крайностей политического радикализма и религиозного фанатизма, и со временем из скромного торговца он превратился в убежденного деятеля в области русского просвещения и культуры. Уже будучи тяжело больным, бизнесмен признавался, что заветы Грановского и других представителей Московского университета наложили отпечаток на всю его жизнь и он стремился исполнять их до последних своих дней.

Начало широкой благотворительной, меценатской и просветительной деятельности К. Т. Солдатёнкова относится еще к дореформенному периоду. В 1852 г. в Италии он познакомился со знаменитым художником А. А. Ивановым и попросил его быть своим консультантом. Будущий меценат договорился с мастером, что тот станет от его имени и на свой вкус покупать для него картины отечественных живописцев. Эту просьбу он выразил так: «Мое желание - собрать галерею только русских художников». Иванов охотно принял это поручение, и в результате кропотливого и тщательного собирательства Козьма Терентьевич стал владельцем одной из лучших и крупнейших, после Третьяковской галереи, коллекции русского изобразительного искусства, которая включала около 230 полотен. По мнению известного знатока русской живописи П. Бурышкина, коллекция картин К. Т. Солдатёнкова является не только «одной из самых ранних по времени ее составления, но и самых замечательных по превосходному и долгому существованию».

Вместе с тем, вкусы и образ жизни Козьмы Терентьевича были довольно причудливыми и нередко становилось объектом пересудов столичной публики. В 1865 г. он купил у семейства Нарышкиных родовое имение Кунцево, которое превратил в своеобразный центр общения и различных затей московского купечества. Здесь устраивались славившиеся своей изысканностью солдатёнковские обеды, организовывались шумные фейерверки и балы. Зимой предприниматель жил в своем роскошном особняке на Мясницкой, где располагались прекрасная библиотека и картинная галерея, а также молельня, в которой служил сам хозяин вместе со своим дальним родственником, торговцем церковными старопечатными книгами, Сергеем Михайловичем Большаковым, для чего оба надевали кафтаны особого покроя.

Хотя Солдатёнков и состоял старообрядцем Рогожской общины, в своей повседневной жизни он был далек от аскетических норм и даже, как вспоминал сосед по кунцевскому имению П. И. Щукин, «прожил много лет с француженкой Клемансой Карловной Дюпюи: называл он ее Клемансою, а она его Кузей. Причем, его гражданская жена очень плохо говорила по-русски, а Козьма Терентьевич кроме русского, не говорил ни на одном языке.»

В середине 1850-х гг., под влиянием членов московского кружка Грановского, Солдатёнков приступил к осуществлению еще одного своего подвижнического замысла - издательской программы по выпуску лучших произведений отечественной и мировой науки, литературы и культуры. В 1856 г. было создано издательство, первой книгой которого стал сборник стихов А. В. Кольцова. Затем были опубликованы стихи Н. П. Огарева, Н. А. Некрасова и опального поэта А. И. Полежаева, а также второе издание брошюры профессора-экономиста И. К. Бабста, в которой шла речь об экономической отсталости России и необходимости проведения в ней политических и экономических реформ. Позже увидели свет произведения И. С. Тургенева, стихи А. А. Фета, Я. П. Полонского, С. Я. Надсона, книги русских историков Т. Н. Грановского, И. Е. Забелина, В. О. Ключевского, труды крупнейших зарубежных историков, философов, экономистов и искусствоведов Г. Вебера, Э. Лависса, А. Рамбо, Т. Моммзена, Дж. Милля, Д. Рикардо, Д. Юма, А. Смита. Не были обойдены вниманием и памятники мировой классики - Гомер, Саади, В. Шекспир и др. Таким образом, в изданиях Солдатёнкова, по словам его ближайшего друга и соратника Митрофана Павловича Щепкина, предстал «целый пантеон знаменитых людей».

В 1857 г. на Лубянке был открыт магазин для продажи книг издательства. Устроен он был на европейский манер и стал для Москвы делом совершенно новым. Козьма Терентьевич не рассматривал его как средство извлечения прибыли, рассчитывая всего на 5 % годового дохода, что изначально планировалось направлять на текущие нужды торгового заведения. При магазине была открыта библиотека для чтения.

За полвека издательство Солдатёнкова выпустило не так уж и много книг - по разным подсчетам, от 170 до 200 наименований. Однако это сравнительно небольшое число изданий отличалось удачным выбором авторов и принесло предпринимателю заслуженную славу. Как отмечалось современниками, не только в Москве, но и по всей России трудно было найти другого книгоиздателя, которого можно было поставить рядом с Солдатёнковым по количеству и уровню издания фундаментальных сочинений и трудов по самым разнообразным отраслям знания. Благодаря Козьме Терентьевичу русская научная литература обогатилась целым рядом работ, которые, ввиду своей «некоммерческой» специфики, могли вообще не появиться в России. Издательская деятельность позволила Солдатёнкову внести огромный вклад в развитие общества, познакомив российского читателя с лучшими художественными произведениями и работами выдающихся деятелей общественной мысли.

Особенно большое место в жизни предпринимателя занимала благотворительная деятельность, которая по своим масштабам была столь небывалой, что поражала современников. Лев Толстой, например, с восхищением писал Солдатёнкову, что тот употребляет большую часть своего богатства на добрые дела. Такая щедрость «хлопкового короля» объяснялась не только его человеколюбием и демократизмом, но и тем, что для него было характерно раннее осознание взаимосвязи между личным и общественным богатством. Впоследствии это убеждение трансформировалось в концепцию «общественного служения», с которой Козьма Терентьевич познакомился на лекциях известного русского экономиста и фабричного инспектора, профессора И. И. Янжула. Идея об «ответственности богатства», составлявшая основу этих выступлений, в свою очередь базировалась на теориях американского миллионера и филантропа Эндрю Карнеги. Янжул писал в своих воспоминаниях, что Солдатёнков, присутствовавший на одной из лекций вместе с другими крупными московскими промышленниками, был в таком восторге от нее, что позднее пришел просить согласия на ее опубликование.

Этому «общественному служению» предприниматель отдавал все свои силы и средства. С тех пор как Козьма Терентьевич унаследовал отцовский бизнес, он строил школы, больницы и дома призрения, оказывал материальную поддержку литераторам и печатным изданиям либерального направления. Румянцевский музей в течение сорока лет ежегодно получал от Солдатёнкова 1 тыс. рублей на текущие нужды, а затем получил в дар ценную библиотеку, насчитывавшую 8 тыс. книг и 15 тыс. экземпляров журналов. При этом, заботясь о целостности коллекции и сохранении доброй памяти о себе, даритель выражал желание, чтобы все жертвуемые им «предметы были помещены в отдельной зале музея, с наименованием таковой “Солдатёнковской”». Этот дар был одним из пунктов его завещания, произведшего огромное впечатление на современников.

По этому же завещанию городская купеческая управа получала 1,3 млн рублей «на учреждение и устройство в Москве ремесленного училища под названием “Ремесленное училище Солдатёнкова” для бесплатного обучения в оном бедных детей мужского пола без различия их состояния и вероисповедания, разным ремеслам, относящимся к техническому производству». Кроме того, свыше 1 млн рублей поступало в Московское городское общественное управление «на предмет устройства и содержания новой бесплатной больницы для всех бедных, находящихся в Москве, без различия званий, сословий и религий, под названием “Больница Солдатёнкова”». Уже эти пункты делали завещание посмертным памятником предпринимателю. Однако «хлопковый король» этим не ограничился. Немалые вклады были направлены в Российскую академию наук, Московский университет, мужскую и женскую гимназии города на развитие образования, науки и культуры.

Кроме того, Козьма Терентьевич распорядился все оставшиеся на складе и в доме книги (а они оценивались в 150 тыс. рублей) «раздать безвозмездно в библиотеки, учебные заведения и вообще доступные читальни, а все, что останется, должно быть продано и вырученные суммы и все деньги, полученные от изданий и оставшиеся от расходов по ним, внести в Московскую городскую управу для употребления в пользу городских училищ». Всего, по разным оценкам, К. Т. Солдатёнков передал в общественное пользование в виде пожертвований, вкладов или в другой форме практически все капиталы, нажитые им за годы предпринимательской деятельности.

Осуществление духовного завещания К. Т. Солдатёнкова шло с большим трудом, однако практически все его пункты в конце концов были реализованы. Особенно трудно выполнялось распоряжение по постройке больницы, которая была завершена только в 1908 г. До 1920 г. она носила имя своего создателя, а впоследствии получила название «Боткинской». Такая же участь постигла и училище и «Солдатёнковскую залу» в Румянцевском музее, коллекция которой была расформирована и разошлась после революции по разным галереям и художественным музеям страны.

Еще при жизни за свои заслуги и пожертвования К. Т. Солдатёнков был пожалован высшими российскими орденами - св. Станислава двух степеней, св. Анны 2-й степени и св. Владимира 4-й степени. В памяти людей он навсегда остался человеком, который, как говорилось в одном из посвященных ему стихотворных некрологов, «и миллионы покорив, не покорился миллионам».

Московский предприниматель, текстильный фабрикант и крупный книгоиздатель. Владелец художественной галереи и старинного нарышкинского имения «Кунцево» .

Когда вышел манифест об отмене крепостного права, по крестьянской стране пошел слух: на самом деле царь ничего не подписывал, а просто щедрый Солдатенков выкупил всех крестьян и отпустил на волю. Эта история о том, как фатально внешнее заслоняет главное - своего рода благотворительная притча. Козьма Терентьевич Солдатенков - одна из наиболее необычных фигур в истории российского меценатства. Современник Павла Михайловича Третьякова , он занимался вроде бы примерно тем же самым - зарабатывал деньги, а на заработанное покупал картины выдающихся или, по крайней мере, перспективных художников. Подчас одних и тех же художников. Тем не менее отношение в богемном обществе к ним было разное.

Павла Михайловича любили , уважали и побаивались. Когда он появлялся в чьей-то мастерской, его встречали с трепетом. Демонстрировали все самое яркое и интересное. Сами готовы были приплатить, лишь бы картина оказалась в знаменитой галерее. Да и не надо было Третьякову посещать все эти мастерские - сами к нему шли, и сами приносили, и показывали, и с трепетом ждали решения. Совершенно равнодушный к алкоголю, презирающий любую праздность, Павел Третьяков дорожил каждой минутой своего времени. Когда к супруге приходили гости, сразу же уходил в свой кабинет. И этот образ жизни, эта неземная, а какая-то космическая отстраненность от мирских благ, делали знакомство с Третьяковым еще более заманчивым, более статусным.

Совсем другое дело - Солдатенков. Он был старше Третьякова на 14 лет, но когда Павел Михайлович решил заняться коллекционированием в 1850-х годах ,он даже не вспомнил о существовании Козьмы Терентьевича. А между тем в своем особняке по нынешнему адресу Мясницкая, дом № 37 , царствовал Козьма Терентьевич Солдатенков, «мясницкий меценат» , как его прозывали художники. Или «мясницкий Медичи» , но это уже с оттенком иронии.

Вера Павловна , дочь Третьякова, так описывала Солдатенкова: "Он всегда летом ходил в сером сюртуке, в серой накидке и серой фетровой шляпе с большими полями. Он был небольшого роста, плотный, широкий, с некрасивым, но умным, выразительным лицом… Носил небольшую бородку и довольно длинные волосы, зачесанные назад; в нем чувствовалась большая сила, физическая и душевная, нередко встречающаяся у русских старообрядцев ".

А вот еще одно описание внешности Козьмы Терентьевича: "Это был человек лет сорока, довольно тучный и некрасивый, рябой, с небольшими свиными глазками; говорил он очень поспешно и как бы путаясь в словах; размахивал руками, ногами семенил, похохатывал… вообще производил впечатление парня дурковатого, избалованного и крайне самолюбивого. Сам он почитал себя человеком образованным, потому что одевался по-немецки и жил хотя грязненько, да открыто, знался с людьми богатыми - и в театр ездил, и протежировал каскадных актрис, с которыми изъяснялся на каком-то необычайном, якобы французском языке. Жажда популярности была его главною страстью: греми, мол, Голушкин, по всему свету! То Суворов или Потемкин - а то Капитон Голушкин! Эта же самая страсть, победившая в нем прирожденную скупость, бросила его, как он не без самодовольства выражался, в оппозицию (прежде он говорил просто «в позицию», но потом его научили) - свела его с нигилистами: он высказывал самые крайние мнения, трунил над собственным староверством, ел в пост скоромное, играл в карты, а шампанское пил, как воду. И все сходило ему с рук; потому, говорил он, у меня всякое, где следует, начальство закуплено, всякая прореха зашита, все рты заткнуты, все уши завешены ".

На такое можно было бы и в суд подать, да только автор этих строк подстраховался. Это описание купца Голушкина , выведенного И. С. Тургеневым в романе «Новь» . Все прекрасно понимали, с кого именно был списан Голушкин, подхихикивали в кулуарах, но предпочитали молчать, дабы не отвести от себя тех щедрот, которыми Козьма Терентьевич охотно одаривал своих богемных современников.

И. И. Шишкин, «Лес» (1895 год). Первым владельцем этой картины был Козьма Терентьевич

Казалось, Солдатенков сам не верил, что достоин общаться с этими волшебными людьми, дышать с ними одним воздухом, разделять общую трапезу. Он вообще был склонен принижать свои заслуги. Все, что затевал Козьма Терентьевич, казалось ему несерьезным и вторичным.

Известен случай, как он выпустил роскошнейший сборник Некрасова с цветными иллюстрациями высочайшего качества и золотым обрезом. Ему советовали отдать тираж по 5 рублей с книги, но Солдатенков лишь посмеивался - вот, дескать, шутники. Отдал по полтора рубля, имея прибыли по двадцати копеек с экземпляра.

Тираж разошелся в два дня. На третий день у букинистов тот Некрасов шел уже по шесть рублей. Цена продолжала расти, и приехавший в Москву писатель Александр Дюма ужасно радовался выгодному приобретению - он нашел эту книгу за шестнадцать рублей, а везде она стоила сорок.

На упреки в такого рода промахах, а также на пренебрежительное отношение к себе, купец не обижался. Он вовсю радовался жизни, и не без оснований считал, что ему повезло. Актер Михаил Щепкин раскрывал причину этой радости, поясняя заодно и некоторую наивность в делах, связанных с искусством: "Солдатенков родился и вырос в очень грубой и невежественной среде рогожской окраины Москвы, не получил никакого образования, еле обучен был русской грамоте и всю юность провел в «мальчиках» за прилавком своего богатого отца, получая от него медные гроши на дневное прокормление в холодных торговых рядах». Он был счастлив тому, что имеет, и напутствовал своего сына: «Пиши, Ванька, станешь писателем - все состояние на тебя отпишу» ".

Один из современников описывал «жилью» Козьмы Терентьевича: "В спальне над кроватью хозяина висит «Мадонна» работы Плокгорста, а в одной из комнат мезонина - оригинал «Магдалины», молящейся перед распятием, работы Маеса, которая в литографиях и разных копиях обошла всю Россию. В кабинете хозяина, в углу задней стены, найдете Вы всем известные по рисункам оригиналы двух федотовских жанров: «Вдовушка» и «Завтрак аристократа». Между ландшафтами можно встретить «Зиму» Мещерского, «Морские виды» Орловского, «Сорренто» Боголюбова и четыре картины Айвазовского: «Обоз чумаков в степи», «Остров Патмос», «Морской вид» и «Ялта»: две картины Лагерис принадлежат к его лучшим вещам: «Капри» и «Понтийские болота». Постоите Вы и перед «Лесом» Шишкина ".

А знаменитый собиратель Алексей Бахрушин писал: "Дом его - музей, в котором я был один раз, что считаю за честь и удовольствие, как и посещение Третьяковской галереи ".

Денег на картины Солдатенков не жалел, в отличии все от того же Третьякова, который любил торговаться с художниками до копейки. Тратил их щедро и с легкостью. Гонорарами не ограничивался - столы ломились на Мясницкой от угощения для богемных деятелей.

А в благодарность получал по большей части издевательства. «Чо же это вы, Козьма Терентьевич, спаржей нас не угостите? » - съязвил как-то один из многочисленных нахлебников. «Спаржа, батенька, кусается,- пять рублей фунт », - ответил простоватый Солдатенков. И породил тем самым новую волну анекдотов.

Когда же на просьбу никому не известного археолога финансировать абсолютно бессмысленную, но при этом весьма затратную экспедицию, Солдатенков ответил отказом, то получил прямо при всем присутствовавшем обществе: «Вы не Козьма Медичи, а какой-то Козьма-кучер ».

Актер Малого театра Д. Т. Ленский сочинял стишки:

"Обед нам был весьма негоден,
немного было и ума;
нам речи говорил Погодин,
а деньги заплатил Кузьма ".

Да что там говорить: сам Чехов , который на протяжении многих поколений почитается образцом русского интеллигента (вспомним довлатовское «однако похожим быть хочется только на Чехова »), присоединился ко всеобщему смеху. Однажды, явившись в особняк на Мясницкой, Антон Павлович принялся рассматривать последнюю коллекцию картин и при этом похмыкивал. «Что, картины плохи? » - расстроился меценат. «Нет, картины-то хороши, но что же вы, Козьма Терентьевич, так дурно их развесили? ».

А Солдатенков между тем считал свои затраты на искусство недостаточными для оправдания собственного пребывания на земле. Ведь все эти картины, книги и скульптуры покупались, по большому счету, для себя. А что же для других?

А теперь - о главном. Конечно, интересно знать, что наш герой был первым владельцем «Леса» Шишкина, но разве это так уж важно?

Козьма Терентьевич был членом попечительского совета Художественно-промышленного музея, действительным членом общества любителей коммерческих знаний при Академии Коммерческих наук, членом совета благотворительного общества при Басманной больнице, членом Попечительского комитета женских курсов Герье, основателем Богадельни коммерции советника К. Т. Солдатенкова.

После смерти Козьмы Терентьевича, согласно его завещанию, большая часть его капитала пошла на строительство одной из крупнейших московских больниц - бесплатной больницы для бедных независимо от сословий и религий. В советское время эта больница была известна как Боткинская, и лишь сравнительно недавно ей было возвращено историческое название - Солдатенковская. А в 1990 году здесь, на территории больницы, открыли памятник меценату. То есть наш Солдатенков построил Боткинскую больницу.

Больница Солдатенкова, 1913–1914 гг.

А когда в 1861 году вышел царский манифест об отмене крепостного права, по стране сразу пошел слух - дескать, на самом деле царь ничего такого не подписывал, а просто щедрый Солдатенков выкупил у помещиков всех крестьян и отпустил их на волю. И этот случай говорит о личности Козьмы Терентьевича гораздо больше, чем все многочисленные мемуары, анекдоты, цифры и прочие исторические документы.

Памятник К. Т. Солдатенкову во дворе Боткинской больницы

К.Т. Солдатёнков - одна из тех фигур, которым не повезло закрепиться в исторической памяти, несмотря на то что сделали они за свою жизнь немало благих дел. Еще в начале XX века его имя было известно столь же широко, как имя П.М. Третьякова. Сейчас же, в начале века XXI, по узнаваемости сильно от него отстало. В водовороте бурного XX века оно смешалось со множеством других имен, известных ныне лишь немногим любителям старины. Между тем история жизни этих людей, склад их личности заслуживают пристального к себе внимания со стороны образованной общественности.

Козьма Терентьевич Солдатёнков не просто жил в период перехода от древних, традиционных устоев посадского мира к эпохе европейски образованного купечества, но и стал одной из фигур, определивших этот переход. Он воплотил в себе наиболее яркие черты обеих эпох. Это отразилось в его характере и образе жизни в виде некоей противоречивости, двойственности, которую отмечают многие из тех, кто знал его лично.

Современники называли К.Т. Солдатёнкова столпом московского старообрядчества272. Действительно, человек глубоко религиозный, он был весьма деятелен во всем, что касалось веры отцов. Старообрядец по Рогожскому кладбищу273, Козьма Терентьевич никогда не начинал писать писем или записок, не поставив предварительно в двух верхних уголках бумаги «Г» и «Б», что означало: «Господи, благослови». В солдатёнковском доме на Мясницкой, 37 была устроена большая молельня, где служил сам хозяин, а также его родственник С.Т. Большаков, «для чего оба надевали кафтан особого покроя»274. По воспоминаниям В.П. Зилоти, урожденной Третьяковой, это был человек, в котором «чувствовалась большая сила, физическая и душевная, нередко встречающаяся у русских старообрядцев»275. При этом в обычные дни одевался Козьма Терентьевич по-европейски: летом ходил в сером сюртуке, в серой накидке и серой фетровой шляпе с большими полями276. Владелец восьмимиллионного состояния, Солдатёнков на протяжении всей жизни принимал деятельное участие в жизни староверов не только Москвы и Рогожской общины277, но и всей России - оказывал им поддержку деньгами и делом.

Об уровне общественного уважения к К.Т. Солдатёнкову дает представление следующий факт. По свидетельству П.И. Щукина, - а его отца с К.Т. Солдатёнковым связывали более чем полувековые дружеские отношения, - в целом обслуживание в Сандуновских банях было не на высоте, часто пренебрегали элементарными правилами гигиены; между тем некоторых клиентов принимали в отдельных номерах и подносили им серебряные тазы и шайки; такой особый подход был к московскому генерал-губернатору, К.Т. Солдатёнкову и богатым невестам278.

Родился Козьма Терентьевич в 1818 году в семье купцов, старообрядцев по Рогожскому кладбищу. Дед его, Егор Васильевич, к концу жизни состоявший во второй гильдии, происходил из крестьян деревни Прокунино Вохонской волости Коломенского уезда. В 1797 году он переселился в Москву. Отец, Терентий Егорович Солдатёнков, владелец бумаготкацкой фабрики в Рогожской части279, входил в состав первогильдейского купечества, а с 1835 года стал потомственным почетным гражданином. В семье было шестеро детей, четверо из них - три дочери и один из сыновей - умерли в детстве. Братья Иван и Козьма стали продолжателями отцовского дела.

Козьма Терентьевич не получил систематического образования, был обучен лишь азам грамоты - обыденное явление для купеческой среды 1820-1830-х годов. В этом смысле он был ничуть не похож на П.И. Щукина и С.И. Мамонтова. С ранних лет купеческий сын работал приказчиком в отцовской лавке, получая крайне небольшое жалованье - и необходимый практический опыт. Надо сказать, в том, что отец держал отпрыска «в черном теле», был немалый смысл, подтвержденный многовековым опытом: будущий купец на собственном хребте ощущал, почем он, звонкий серебряный рубль, сколько пота и крови надо пролить, чтобы его «нажить». Действительно, долгие годы службы за отцовской конторкой выработали в К.Т. Солдатёнкове чутье предпринимателя, он стал весьма удачливым коммерсантом, настоящим профессионалом в своем деле. В 1850 году умер его отец, еще через два года - старший брат Иван, так что Козьма стал единственным наследником семейного дела. Быстро приумножив нажитый отцом капитал, К.Т. Солдатёнков уже в середине 1850- х годов стал одним из наиболее крупных торговцев хлопчатобумажной пряжей в России. Кроме этого, он занялся дисконтом векселей, стал пайщиком целого ряда финансово-промышленных предприятий: фабрики Гюбнера, Даниловской и Кренгольмской мануфактур, а также Московского учетного банка, Московского страхового от огня общества; был одним из основателей Пивоваренного завода Трехгорного товарищества в Москве280. Кроме того, Солдатёнков занимал общественно значимые должности: был гласным Московской городской думы (1863-1873), выборным Московского биржевого общества (1870-1881) и старшиной Московского биржевого комитета (1855-1858). На каждом месте он задерживался по многу лет. Следовательно, ему доверяли, в нем видели ответственного человека. Козьма Терентьевич быстро занял почетное место в купеческих кругах Москвы. Имя купца первой гильдии, потомственного почетного гражданина, коммерции советника281 Козьмы Терентьевича Солдатёнкова знала вся Первопрестольная.

Будучи убежденным старообрядцем, Солдатёнков, тем не менее, в своих идейных исканиях ориентировался не на отечественную старину, а на Европу. Близко с ним знакомый историк, археолог, один из основателей Исторического музея в Москве Иван Егорович Забелин в своих заметках за 1893-1894 годы выделяет несколько типов «наших (российских. - А.Ф.) европейцев», приводя к каждому типу пример. Тип «купца-европейца» иллюстрирует Солдатёнков282. Козьма Терентьевич ежегодно ездил за границу, обыкновенно с переводчиком из врачей, сопровождавшим его при беглом осмотре музеев и картинных галерей - с этого осмотра начиналась каждая поездка283. В заграничных путешествиях он проводил обыкновенно около трех месяцев, с начала августа до начала октября284, кроме того, зимою он живал в Риме285. Козьма Терентьевич превосходно знал быт состоятельных европейцев. Он видел, что образованность и соприкосновение с высокой культурой стали неотъемлемой составляющей повседневной жизни предпринимательского класса. Видел - и шел тем же путем. Возможно, ему нравился «окультуренный» уклад европейских буржуа. Возможно, Солдатёнков воспринимал культурную составляющую как один из маркеров социального статуса. Возможно, и то и другое. В любом случае он начал прикладывать усилия, восполняя недостаток собственного образования. Он так и не выучил ни один из иностранных языков в течение всей своей жизни. Однако, чувствуя потребность уйти от традиционной жизни родной посадской среды, уподобиться - как минимум во внешних проявлениях - европейскому просвещенному коммерсанту, Солдатёнков окружил себя людьми науки и искусства, сам способствовал обогащению отечественной культуры. Из «европейскости» Солдатёнкова, по всей видимости, и появились два важных дела его жизни.

Так, потребность в интеллектуальной жизни подтолкнула К.Т. Солдатёнкова к сближению с московскими западниками во главе с Т.Н. Грановским. Под их влиянием в 1856 году Солдатёнков совместно с Н.М. Щепкиным основывает издательскую фирму. Ее целью стало издание книг, которые не могли рассчитывать на большой тираж, но были необходимы для отечественной науки или культуры. Первой книгой издательства стал сборник стихов А.В. Кольцова. Затем выпускаются сочинения Н.П. Огарева, Н.А. Некрасова, В.Г. Белинского. В 1862 году происходит разрыв между компаньонами, и Солдатёнков основывает свою фирму «К.Т. Солдатёнков». Первой книгой, выпущенной этим издательством в 1862 году, был роман И.С. Тургенева «Отцы и дети».

Видимо, чутье, присущее Козьме Терентьевичу в его предпринимательской деятельности, не подвело его и в издательском деле. После реформ начала 1860-х годов появляется массовый читатель, а с ним растет спрос на критику и публицистику, на историческую, экономическую и художественную литературу. И Солдатёнков удовлетворяет этот спрос, выпуская все новые капитальные произведения, среди прочих наук предпочтение отдавая истории. Очень важно, что среди выпущенных им книг бульшую часть (около 60 %) составляет серьезная переводная литература. Солдатёнков оплачивал труд лучших переводчиков (в частности, «Всеобщую историю» Вебера в 14 томах переводил Н.Г. Чернышевский)286.

Книгопечатанием Козьма Терентьевич занимался страстно, и в 1899 году, за два года до кончины, говорил: «Этой деятельности я не оставлю, пока я жив, и до последнего вздоха буду думать о напечатании намеченных книг.»287. В течение полувека существования фирмы он выпустил около 200 названий книг художественной, исторической, философской, экономической, искусствоведческой тематики.

К.Т. Солдатёнков не только издавал уже написанные книги, но и помогал многим русским писателям в трудные минуты их жизни, заказывая им написать или перевести ту или иную работу. Так, с неизменной теплотой отзывается о нем Н.Г. Чернышевский, который всю вторую половину 1880-х годов жил переводами западноевропейских историков, щедро оплачиваемыми и издаваемыми К.Т. Солдатёнковым: «Издатель - человек очень богатый и совершенно честный. Он делает для меня больше, нежели мог бы я сам желать»288. Другие современники также воспринимали К.Т. Солдатёнкова как бескорыстного благотворителя. Это нашло отражение в данном ему прозвище: Козьма Медичи289.

В дневниковых записях И.Е. Забелина обращает на себя внимание следующий эпизод. Однажды за обедом он пожаловался на скудную оплату его исследований, говорил, что не из-за чего работать, что себе стоит дороже. Козьма Терентьевич сразу ответил, что он берет на себя его обеспечение и финансирует третий том его труда290. Н.А. Некрасову Солдатён- ков помог спасти от закрытия «Современник», дав ему в 1855 году средства на поддержание журнала. Правда, впоследствии у них сложились непростые отношения, о чем можно судить по письмам Н.А. Некрасова к знакомым291. Нужно все же отметить, что у Козьмы Терентьевича были четкие представления о том, на что он готов пожертвовать деньги, а на что - нет. Дело доходило порой до курьезов. Например, археолог и хранитель Московской Оружейной палаты Ю.Д. Филимонов, оскорбившись отказом Солдатёнкова пожертвовать деньги на некое научное издание, обвинил его в том, что тот «не Козьма Медичи, а какой- нибудь Козьма-кучер»292.

Многие современники К.Т. Солдатёнкова, в том числе поэт Н.А. Некрасов, отмечали, что «он ведет издательское дело не для своей выгоды, а в убыток себе, из чистого желания пользы русской публике». Нередко его книги продавались по цене более низкой, чем их себестоимость; это делало фундаментальные издания доступными небогатому читателю.

С другой стороны. подбор изданий, выпускаемых Солдатёнковым, заставляет задуматься: не стояла ли за его филантропией в деле продажи книг «задняя мысль», некая не очевидная с первого взгляда, но весьма конкретная цель? Ведь Козьма Терентьевич поддерживал своим кошельком издания оппозиционные, а то и прямо революционные. Имена Н.Г. Чернышевского, В.Г. Белинского, Н.П. Огарева говорят сами за себя. На примере Солдатёнкова ясно видна пестрота старообрядческой благотворительности. Среди плодов ее были и отравленные; яд их способствовал будущим революционным потрясениям. Издательская деятельность Солдатёнкова, будучи в немалой степени направлена на подрыв традиционных устоев, главным хранителем которых была Православная церковь, подтачивала государство изнутри, как жук-древоточец точит ствол дерева.

Так или иначе, Солдатёнков не жалел денег на все, что было связано с миром книги, чем заслужил почтенное имя идейного книгоиздателя. Но это всего лишь одна из сторон его благотворительности. Увлечение Европой породило еще одно, не менее важное, направление меценатской деятельности Козьмы Терентьевича.

Он прославился как коллекционер произведений искусства.

Получило широкую известность собрание картин русских художников К.Т. Солдатён- кова, крупнейшее после Третьяковской галереи. Собирать картины Козьма Терентьевич принялся в конце 1840-х годов (на несколько лет раньше, чем П.М. Третьяков). Но решающий этап в складывании его коллекции начался после поездки в Италию в 1872 году. Там он сошелся, через братьев Боткиных, с известным художником А.А. Ивановым293. Козьма Терентьевич обратился к Иванову с просьбой покупать для него лучшие картины русских художников, живописец согласился и действительно помогал меценату с покупками. Галерея К.Т. Солдатёнкова к концу его жизни насчитывала 230 полотен, в числе которых были «Вирсавия» К.Р. Брюллова, «Автопортрет» В.А. Тропинина, «Вдовушка» П.А. Федотова, «Чаепитие в Мытищах» В.Г. Перова и многие другие знаменитые произведения. Созданная трудами Солдатёнкова галерея стала одной из художественных достопримечательностей первопрестольной и была открыта для всеобщего обозрения.

Точно так же, как он поддерживал писателей, помогал Солдатёнков и русским художникам. В частности, картины он покупал, всегда завышая их стоимость.

В мире предпринимателей мало что ценится столь же высоко, как репутация солидного человека - надежного, открытого социуму и прочно вписанного в повседневную жизнь общества. Добропорядочность подобного рода создавала вокруг дельца ореол доверия и почтения. Разрушительное воздействие оказывает на репутацию отрыв от общественной жизни. Когда личность предпринимателя или дело его вызывают ассоциации с людьми, как говаривали в старину, «гулящими меж двор», т. е. выбившимися из своей социальной ячейки, кто ж рискнет пойти с ним на сотрудничество?! Ведь вот он есть человек, а завтра нет его - вольный ветер! Тем более когда род его не столь давно взошел на высшую ступень предпринимательской иерархии. У Солдатёнкова еще дед был купцом средней руки. Иными словами, никем - с точки зрения столичных воротил, И внуку приходилось тратить немалые средства «на культуру», доказывая год за годом: мы, Солдатёнковы, - не какие-нибудь сиволапые, мы серьезные люди, мы у всех на виду и звание свое блюсти умеем. В силу подобных соображений у Козьмы Терентьевича были серьезные причины поддерживать рублем культурные учреждения Москвы.

Так, со времени создания Румянцевского музея294 Козьма Терентьевич ежегодно выделял по тысяче рублей на нужды музея, выплатив в общей сложности 40 тысяч рублей. Не менее регулярно он вносил пожертвования в фонд Московского университета, а также других учебных заведений, благотворительные общества при которых включали его в число своих почетных членов295.

Еще в ноябре 1887 года К.Т. Солдатёнков в разговоре с И.Е. Забелиным сказал, что после смерти своей откажет всю свою библиотеку музею296. В действительности Румянцев- скому музею он завещал не только личную библиотеку, состоявшую из 8 тысяч книг и 15 тысяч журналов, но и свое ценное собрание русских картин, а также 28 картин зарубежных мастеров, 17 скульптур, объемное собрание гравюр и рисунков, значительную коллекцию древних русских икон297. Пожертвование Козьма Терентьевич сделал с тем условием, чтобы все предметы были помещены «в отдельной зале музея, с наименованием таковой „Сол- датёнковской"». Любопытно отметить, что солдатёнковский дар изобразительному отделу Румянцевского музея вдвое увеличил состав его картинной галереи. Те книги, которые Козьма Терентьевич издавал лично и которые остались нераспроданными, - а таких было более 67 тысяч (стоимостью свыше 50 тысяч рублей) - он завещал для бесплатной выдачи общественным библиотекам и учебным заведениям Москвы. Деньги от продажи остатка достались городским начальным училищам.

Сама жизнь К.Т. Солдатёнкова была во многом обустроена на европейский лад. В 1865 году он купил живописное имение Кунцево, расположенное в нескольких верстах от Москвы и ранее принадлежавшее Л.К. Нарышкину. Имение состояло из главного дома и полутора десятков дач, которые он сдавал представителям именитого купечества. В солдатёнковском Кунцеве устраивались изысканные обеды и балы для дачников, а на берегу Москвы-реки зажигались роскошные фейерверки. Любили здесь и традиционную для купечества забаву - чаепитие на лоне природы, в липовой роще, которая так и называлась: «Чайники». Вместе с тем К.Т. Солдатёнков превратил Кунцево в своего рода культурный центр. И взрослые, и молодежь в своих ежедневных встречах обсуждали новинки литературы - в их числе те, которые выпустил в свет Козьма Терентьевич. У Солдатёнкова всегда кто-нибудь гостил. На лето к нему приезжали художники - римские друзья (в частности, А.А. Риццони, окончивший Петербургскую академию художеств). Гостили у него историк И.Е. Забелин, врач П.Л. Пикулин, писатель и переводчик Н.Х. Кетчер, И.С. Тургенев и другие известные люди того времени. Кунцево и его обитателей можно встретить как на полотнах картин, так и на страницах литературных произведений второй половины XIX века. А И.Е. Забелин по просьбе К.Т. Солдатёнкова написал работу «Село Кунцово и древний Сетунский стан».

Зимой Козьма Терентьевич жил на Мясницкой. В его доме было несколько богато отделанных комнат, в том числе диванная в арабском стиле, большая библиотека и молельня. В этом доме и была размещена основная часть картин его коллекции.

У К.Т. Солдатёнкова прожил последние годы жизни художник В.Е. Раев, который немало способствовал украшению его усадьбы: в кунцевском парке появились новые беседки, пьедесталы с вазами в древнегреческом стиле. Написанную им книгу воспоминаний В.Е. Раев посвятил «приютившему меня у домашнего очага своего добрейшему Кузьме Терентьевичу Солдатёнкову»298. Правда, в тексте книги имя Солдатёнкова он не упоминает.

Таким образом, среду, в которой Солдатёнков вращался, нельзя в строгом смысле слова назвать купеческой. Основной круг его общения состоял из художников, историков, литераторов. Он был знаком практически со всеми известными представителями интеллигенции своего времени. Конечно, общался Козьма Терентьевич и с предпринимателями, и прежде всего с Иваном Васильевичем Щукиным, с которым его связывала более чем пятидесятилетняя дружба. Семья Щукиных на протяжении многих лет снимала у К.Т. Солдатёнкова дачу. Сын И.В. Щукина, известный коллекционер и меценат П.И. Щукин, написал интереснейшие воспоминания, в которых дает емкий, ироничный и одновременно уважительный портрет К.Т. Солдатёнкова. В частности, он пишет, что всех своих гостей К.Т. Солдатёнков принимал радушно и угощал тонкими обедами; но, старея, он становился скупее и стал приглашать к обеду не более двух-трех человек. А на одном из обедов на просьбу подать к столу спаржу ответил: «Спаржа, батенька, кусается: пять рублей фунт»299.

К.Т. Солдатёнков не был похож на растиражированный художественной литературой образ купца-миллионщика. Несмотря на некоторые свои причуды (вроде покупки кунцевского имения), он жил скромно, покровительствуя наукам и искусствам. Козьма Терентьевич Солдатёнков был одним из тех предпринимателей, которые еще в середине XIX века заложили культурную основу для «золотого века русского меценатства», охватившего период последней трети XIX - начала XX века. Не зря современники отмечали двойственность натуры Солдатёнкова. Вся его жизнь прошла на этой грани - между соблазнами «блистательного» Запада и патриархальной тишью России. Сделать выбор в пользу одного из вариантов значило отказаться от другого. А отказаться Козьма Терентьевич не мог. Если Солдатёнков-коллекционер, Солдатёнков-изда- тель вырос из увлечения Западом, то Солдатёнков-благотворитель сложился из глубокого внутреннего противоречия его личности.

Как уже было сказано, Солдатёнков был ревностным старообрядцем. Тем не менее, он никогда не был женат законным образом, проведя долгие годы в «гражданском браке» с француженкой Клеманс Карловной Дюпюи. При этом Козьма Терентьевич, кроме русского, не говорил ни на каком другом языке, а Клеманс Карловна очень плохо изъяснялась по-русски. Она была счастьем и горем Солдатёнкова. Счастьем - потому что была красива и нетребовательна. Горем - поскольку Козьма Терентьевич постоянно ощущал свою вину перед Богом. Жизнь его то и дело окуналась в блудный грех, к тому же. у него не могло быть законных детей300, а ему очень хотелось иметь ребенка, которому он мог бы передать состояние. Недаром он на протяжении всей жизни заботился о сыне умершего в 1852 году брата Ивана. Не оставил он племянника заботой и после кончины: Василий Иванович Солдатён- ков стал единственным наследником Козьмы Терентьевича.

Именно в беззаконном союзе Козьмы Терентьевича с любимой женщиной, в том, что у Солдатёнкова не было законных наследников, в его желании замолить грехи перед Богом следует искать корни его традиционной благотворительности, - а она была поистине масштабна. Один только сухой реестр благодеяний, оказанных им Москве и москвичам, производит грандиозное впечатление!

Многие пожертвования Солдатёнкова имели своими адресатами заведения, помогающие детям либо же нищим: ведь именно они традиционно очищали молитвами душу многогрешного своего благодетеля. А чтобы им было известно, за кого молиться, пожертвования часто были именными. Так, в память принятия 19 февраля 1861 года Манифеста об отмене крепостного права Солдатёнковым была учреждена богадельня его имени306. Наиболее крупные именные пожертвования были сделаны Солдатёнковым в преддверии смерти. По завещанию Козьмой Терентьевичем было выделено 1,3 миллиона рублей на строительство прекрасно оснащенного ремесленного училища «для бесплатного обучения бедных детей мужского пола без различия их состояния и вероисповедания» имени К.Т. Солдатён- кова307, а также более 2 миллионов рублей на устройство и содержание крупнейшей в городе больницы для бесплатного лечения «всех бедных жителей Москвы, без различия званий, сословий и религий». В первые годы носившая имя К.Т. Солдатёнкова, в 1920 году она была переименована в Городскую клиническую больницу им. С.П. Боткина, каковой и остается поныне. Прославившись особо крупными размерами посмертных пожертвований, Козьма Терентьевич не меньше благих дел совершил при жизни. Так, он был членом совета Благотворительного общества при Басманной больнице, Комитета для оказания пособий семействам убитых, умерших от ран и изувеченных в русско-турецкую (1877-1878 годов) войну воинов; членом попечительного совета Художественно-промышленного музея; также был попечителем арестантского детского приюта. Кроме того, Козьма Терентьевич содержал приют для бедных детей в Москве, жертвовал немалые суммы приюту цесаревны Марии для детей лиц, ссылаемых по судебным приговорам в Сибирь, приюту Святой Марии Магдалины в Москве, богаделенному дому при Рогожском кладбище, Арнольдо-Третьяковскому училищу глухонемых и училищу глухонемых И.Я. Шульца; в 1870-1882 годах регулярно выделял деньги на содержание Николаевского дома призрения вдов и сирот купеческого сословия308. Значительная часть этих заведений должна оказывать помощь детям. Список благодеяний Козьмы Терентьевича Солдатёнкова можно продолжать еще долго. За свою жизнь Солдатёнков потратил на благотворительные нужды свыше 4 миллионов - больше половины своего состояния!

Скончался Козьма Терентьевич в своем любимом Кунцеве, 19 мая 1901 года. В последний путь его провожали представители всех сословий - от крестьян до вельможных особ. На могилу было возложено более 70 венков. Один из них, «От города Москвы», собственноручно возложил городской голова князь В.М. Голицын.

Староверы к середине XIX века имели опыт долгого, жестокого и необыкновенно упорного противостояния с государством и Церковью. Противоборство длилось уже двести лет, обостряясь время от времени до крайних степеней. Истовый старообрядец не имел причин смотреть на русские порядки с умилением. Он жил, как говорили ему отцы и деды, в стране побеждающего антихриста. то ли уже победившего. Государи русские выглядели для разнообразных старообрядческих «согласий» и «толков» как личности, покровительствующие падению веры, способствующие торжеству проклятого «никонианства». Со времен Алексея Михайловича и Петра Алексеевича никто из них не мог быть любим и уважаем в старообрядческой среде. Русская православная церковь была ее прямым врагом, врагом последовательным и непримиримым. А со времен рождения единоверчества - еще и коварным неприятелем, добившимся «раскола среди раскольников». Что же касается народа русского, то он с этой точки зрения выглядел в лучшем случае стадом «заблудших» людей, не имеющих ни малейшего шанса спастись, покуда не произойдет массовое отречение от действующей исторической Церкви. Истовый старовер нередко становился противником российской государственности, самодержавного императорского правления и Церкви. Революционные вожди искали способы поставить силу староверских общин себе на службу. Наиболее мудрые из старообрядческих духовных пастырей давали им отпор, выразившийся, например, в словах митрополита Кирилла (Белокриницкого): «К сим же завещеваю вам, воз- любленнии: всякое благоразумие и благопокорение покажите перед Царем вашим. и от всех враг его и изменников удаляйтесь и бегайте. наипаче от злокозненных безбожников, гнездящихся в Лондоне и оттуда своими писаниями возмущающих европейские державы». Но время от времени люди типа Герцена, Грановского, Кельсиева находили в этой среде единомышленников. Нет ничего удивительного в том, что для Солдатёнкова европейская культура оказалась по целому ряду позиций ближе русской. Он издал столько литературы революционно-либерального содержания, что может быть причислен к печальной плеяде творцов Октября 1917-го. В то же время, имея деловые контакты с Европой, Солдатён- ков легко проникся духом повседневного соприкосновения с высокой культурой, характерным для богатых европейцев. Отсюда тяга к собиранию художественных коллекций, отсюда желание утвердить Европу в собственном доме, в быту. Он не испытывал страстной любви к высокой культуре, он не жаждал постоянного контакта с нею, как, скажем, С.И. Мамонтов. Он просто видел: для настоящего европейца культурное окружение (предметы, разговоры, люди) - часть правильно оформленного общественного статуса. Итак, прочное исповедание христианства в его старообрядческом изводе требовало от Солдатёнкова не только стойкости в вере, но и весьма строгой нравственности. А у него. не получалось. Все мы грешны, и он был грешен. Но, надо полагать, прекрасно осознавал, в каком положении находится. На протяжении долгих лет он находился в состоянии смертного греха - блудного. Не мог иметь наследников, во всяком случае, законных. Среди своих же мог выглядеть фигурой странной и в какой-то степени оскверненной. Что ему оставалось? Пав на колени, обливаясь слезами, молить Господа Бога о прощении. А нерастраченную силу родительского чувства вбивать в благотворительность. Пожертвования Солдатён- кова - весьма значительные! - и стали его детьми. Забота о чужих сыновьях встала на место невозможной, до постоянной боли сердечной, до смертной душевной тоски. невозможной, невозможной, невозможной заботы о собственных отпрысках. Должно быть, счастье в жизни этого человека мешалось с горем, свет и тепло - с горечью и выстуженностью души. Он не отпадал от греха. Он знал, что тяжко грешен. Он отдавал столько, сколько мог, чтобы грехи его хоть чем-то компенсировались. Ощущал, надо полагать, что этого мало, слишком мало. Страдал от бездетности страшно, как только может страдать мужчина, в делах преуспевший, умный, самостоятельный, которому передать свое достояние некому. Душа его была тяжко больна.

Козьма Терентьевич Солдатенков родился 22 октября 1818 года в Москве и был вторым сыном зажиточного купца-старообрядца Терентия Егоровича Солдатенкова, в конце XVIII века перебравшегося вместе с братом Константином из Богородского уезда в Первопрестольную и развернувшего здесь активную предпринимательскую деятельность. Основной бизнес Солдатенковых был сосредоточен на текстильном производстве.

О детстве самого знаменитого представителя этой купеческой династии почти ничего не известно, и, видимо, оно мало отличалось от того, как проводили свои юные годы большинство купеческих сыновей тех лет. Козьму растили в благочестии, строгости и послушании, а большую часть своего времени он, как и его старший брат Иван, проводил в лавке отца, помогая ему по хозяйству и на практике изучая премудрости купеческого дела.

Похоже, было у Козьмы одно качество, которое сильно отличало его от многих сверстников: его, не особенно образованного и росшего в простой среде, вдали от высококультурной жизни, интересовали не только материальные блага, но и ценности высшего порядка. Впрочем, надо признать, что и деловой хваткой Козьма Терентьевич обладал недюжинной. Войдя в лета и получив от отца положенную ему долю семейного предприятия, Козьма активно занялся бизнесом и приумножил полученные капиталы.

Тем не менее тяга к прекрасному не отпускала молодого купца: сначала он увлекся коллекционированием картин, а потом, в один прекрасный день, взяв заслуженный отпуск, поехал путешествовать за границу. В Италии Козьма Терентьевич особенно сблизился с представителем другой известнейшей купеческой семьи — Николаем Петровичем Боткиным. Младшее поколение элитной московской купеческой династии Боткиных оказалось близко Солдатенкову по духу, и, надо думать, их совсем не коммерческие пристрастия в свое время причинили немало беспокойства главе рода, основателю знаменитого чайного предприятия Петру Кононовичу Боткину. Четверо из девяти сыновей купца не имели пристрастия к семейному делу. Его первый сын, Василий, стал известным литератором и историком искусства; второй, Николай, с которым сдружился Солодовников, путешественником, другом писателей, среди его близких знакомых, в частности, был Николай Васильевич Гоголь, и художников. Еще один сын «чайного короля», Михаил, выбрал для себя поприще художника и коллекционера, а младший отпрыск основателя династии Сергей стал прославленным врачом и общественным деятелем. Через много-много лет, в другой России, когда давно уже будут покоиться с миром и Козьма Терентьевич, и Сергей Петрович, их фамилиям будет суждено снова «встретиться»: в 1920 году одна из крупнейших и авторитетнейших российских больниц, основанная по завещанию Козьмы Терентьевича Солдатенкова и до того времени носившая его имя, будет переименована в больницу имени Сергея Петровича Боткина.

Николай Петрович Боткин

Николай Петрович Боткин не скупился знакомить Солдатенкова со своими друзьями из мира искусства. Так, благодаря Боткину Солдатенков познакомился с Александром Андреевичем Ивановым, давно уже жившим в Италии и вот уже почти 20 лет работавшим над своим «всемирным сюжетом» — картиной «Явление Христа народу». По просьбе Солдатенкова, которому очень хотелось собрать свою картинную галерею, основу которой составляли бы произведения русских художников (как указывают исследователи, такое желание сформировалось у купца после того, как он купил картину Карла Брюллова «Вирсавия»), Иванов стал его гидом и советником в мире искусства. Несколько этюдов, в том числе первый эскиз картины «Явление Христа народу», Солдатенков приобрел и у Иванова. Кстати, считается, что коллекция русского изобразительного искусства Козьмы Терентьевича на несколько лет старше той, что была собрана Павлом Михайловичем Третьяковым.

Карл Брюллов. Вирсавия

Книжное предприятие

Начало 50-х годов — время становления Солдатенкова и как крупного предпринимателя, и как мецената-просветителя. В Козьме Терентьевиче счастливым образом сочеталось два редких качества. С одной стороны, он был очень одаренным коммерсантом, с железной хваткой и хорошей интуицией, благодаря которым его многочисленные сделки оканчивались неизменным успехом. С другой стороны, в Солдатенкове было развито чувство, которое сегодня именуется социальной ответственностью, выражающееся в огромном желании послужить обществу и родной стране не словом, а делом. И еще он, по-видимому, был наделен завидным чувством меры, позволявшим двум его наклонностям мирно сосуществовать друг с другом. На свои социальные проекты Солдатенков жертвовал огромные средства, но как бы ни были масштабны его проекты, они никогда не приносили ему материального ущерба. И несмотря на всю свою щедрость, а в некоторых случаях и безотказность по отношению к просящим его о помощи, он, не в пример многим другим российским предпринимателям-просветителям, не разорился, помогая и просвещая других. В то же время Солдатенков никогда не позволял своей склонности к коммерции восторжествовать над социальной миссией.

В 50-годы любознательный Козьма Терентьевич, видимо, через тех же Боткиных близко сошелся с московскими западниками, главой которых был Тимофей Николаевич Грановский, и несмотря на свое патриархальное воспитание и исконно русское происхождение проникся идеями общественного движения, ратовавшего за развитие России по западноевропейскому пути. С этого знакомства начался просветительский этап жизни купца.

Николай Михайлович Щепкин

В 1856 году Солдатенков в партнерстве с Николаем Михайловичем Щепкиным (сыном великого актера и западником) открывает Товарищество книгоиздания К. Солдатенкова и Н. Щепкина, в советские годы приобретшего репутацию первого российского идейного издательства. Это был абсолютно некоммерческий проект, тем не менее оказавшийся прибыльным. Партнеры стали издавать труды передовых и по разным причинам доселе малоизвестных широкой публике российских литераторов и зарубежных авторов. В частности, здесь были выпущены первое в России 12-томное собрание сочинений Виссариона Белинского, сочинения Тимофея Грановского, стихи Николая Некрасова, Алексея Кольцова, Николая Огарева, Дмитрия Григоровича, сборники «Народные русские сказки» и «Народные русские легенды» Александра Афанасьева, труды Адама Смита. Все книги были хорошо и дорого оформлены, а стоили всего ничего, и потому тиражи их на прилавках не залеживались.

Через несколько лет партнерство Щепкина и Солдатенкова распалось: как считают исследователи, интеллигент Щепкин не смог смириться с патриархально-купеческими замашками Козьмы Терентьевича в управлении компанией, и Солдатенков продолжил издательскую деятельность один, сохранив просветительскую политику предприятия. Благодаря ему российские читатели познакомились с произведениями Ивана Тургенева (Солдатенков выпустил первое издание «Отцов и детей»), стихами Афанасия Фета, Якова Полонского, Семена Надсона, историческими трудами Василия Ключевского. Заслуга Козьмы Терентьевича, выпустившего огромное количество переводных сочинений, и в популяризации западной научной мысли. Так, Солдатенковым были выпущены «Очерки первобытной экономической культуры» Зибера, «Всеобщая история» Вебера (в переводе Николая Чернышевского), «Римская история» Моммзена, «История упадка Римской империи» Гиббона. Выпускал издатель и мировую классику, в том числе Гомера и Шекспира. К тому же Солдатенков издавал дешевые учебники и книги для чтения для крестьянских детей.

Что же касается основного бизнеса Солдатенкова, то в нем никакого альтруизма не было и в помине. Купец был хозяином одного из крупнейших текстильных предприятий в России, активно занимался торговлей хлопчатобумажной продукцией, участвовал в организации ряда мануфактурных предприятий: Товарищества Гюбнера Альберта, Товарищества «Эмиль Циндель», Товарищества Даниловской мануфактуры, был пайщиком Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко».

Кроме того, в конце 50-х Солдатенков стал одним из создателей и членом правления самого амбициозного и масштабного в тогдашней российской текстильной промышленности предприятия — знаменитого Товарищества Кренгольмской мануфактуры бумажных изделий. Козьма Солдатенков был среди основателей и членов правления известной страховой компании — Московского страхового от огня общества, членом совета директоров Московского учетного банка.

Козьма Терентьевич пользовался любовью представителей богемы, в его хлебосольном доме любили бывать известнейшие писатели, среди которых Антон Павлович Чехов, Лев Николаевич Толстой, Иван Сергеевич Тургенев, а также критики, ученые, общественные деятели, актеры. Что же касается художников, то те не могли нарадоваться на такого коллекционера, ведь очень часто он платил за картину цену большую, чем его просили, просто для того, чтобы поддержать ее автора.

Как известно, Солдатенков не получил систематического образования, но это не мешало ему на равных общаться с первыми интеллектуалами своего времени. Судя по всему, он был очень интересным и умным собеседником, а также радушным хозяином, умевшим тепло и непринужденно принять любого гостя. Козьма Терентьевич вообще умел ладить с людьми и находить общий язык и с власть имущими, и с собратьями-купцами, и с представителями общественной мысли, и с богемой. Ему даже удавалось дружить с членами соперничавших друг с другом политических лагерей.

Дела художественные и не только

Вдовушка. П.Федотов

До конца жизни Козьма Терентьевич оставался верен своей страсти к коллекционированию. Как и было им задумано, основу его собрания составили произведения русских художников.

Завтрак аристократа. П.Федотов

Проводы покойника. В.Перов

Чаепитие в Мытищах. В.Перов

Среди жемчужин русского искусства, бережно хранимых меценатом, были «Вдовушка» и «Завтрак аристократа» Павла Федотова, «Проводы покойника» и «Чаепитие в Мытищах» Василия Перова, «Автопортрет на фоне окна с видом на Кремль» Василия Тропинина, «Весна — большая вода» Исаака Левитана, скульптуры Матвея Чижова, Марка Антокольского, Николая Лаверецкого.

Автопортрет на фоне окна с видом на Кремль. В. Тропинин

Весна — большая вода Исаак Левитан

Были в коллекции и произведения западного искусства, но в основном копии.

Особое место в собрании Солдатенкова занимали иконы, к которым он, всю жизнь бывший очень религиозным человеком, по-видимому, относился не только как к произведениям искусства. В основном это были произведения строгановской школы и среди бесценных — «Спас» Андрея Рублева.

Спас. Андрей Рублев.

Еще одной страстью Козьмы Терентьевича была библиофилия, его собрание книг и журналов насчитывало 20 тыс. изданий.

Коллекция Солдатенкова размещалась в огромном доме мецената, приобретенном им в середине 50-х годов на Мясницкой улице. Этот неоднократно перестраивавшийся особняк включал в себя палаты конца XVII века. Солдатенков его расширил, а для своего художественного собрания выделил роскошно убранные комнаты с эффектными названиями: «Помпейская», «Византийская», «Античная», «Мавританская», «Светелка». Коллекция была доступна для всеобщего обозрения — чтобы ее увидеть, требовалось лишь разрешение хозяина.

В 1860-х годах коллекция Солдатенкова получила новые помещения, а его многочисленные знакомые — еще один гостеприимный дом. Купец приобрел у князей Нарышкиных усадьбу и 130 десятин земли в подмосковном Кунцеве. Этот живописный уголок был в те годы излюбленным местом дачного отдыха элиты купечества и состоятельной интеллигенции. С появлением нового хозяина имения в Кунцеве закипела веселая жизнь: летом, когда здесь жил Козьма Терентьевич, сюда стали съезжаться его богемные друзья, постаравшиеся запечатлеть красоты Кунцева и радушие своего колоритного хозяина в своих произведениях. Здесь Солдатенков устраивал для своих друзей великолепные праздники, с роскошными обедами, концертами и фейерверками. Не забывал он помогать и местным крестьянам, открыв, в частности, в Кунцеве детскую школу.

В Кунцево.

Много известно и о других социальных проектах Козьмы Солдатенкова. В частности, он помогал многим музеям. В 1861 году он материально поддержал создание в Москве публичного Румянцевского музея и, став почетным членом музея, ежегодно жертвовал на него 1 тыс. руб. Помогал Солдатенков и Художественно-промышленному музею, и Ивану Владимировичу Цветаеву, задумавшему создание в Первопрестольной Музея изящных искусств.

Солдатенков был учредителем двух московских богаделен: одна размещалась на Рогожском старообрядческом кладбище, вторая — на Мещанской улице. Жертвовал он и на дома призрения вдов и сирот, дома призрения душевнобольных, стипендии студентам и гимназистам.

Покровский храм на Рогожском кладбище

Скончался известный предприниматель, меценат, издатель, коллекционер 19 мая 1901 года на своей даче в Кунцеве. Он ушел из жизни купцом первой гильдии, потомственным почетным гражданином, академиком петербургской Академии художеств, коммерции советником. По воспоминаниям современников, в последний путь его провожала вся Первопрестольная, гроб с телом почившего несли на руках от имения до Рогожского кладбища.

После его смерти, сам московский градоначальник, князь Голицын, написал о нем: «Высокого ума, широко образованный, чрезвычайно приветливый, он превосходно умел ценить и сплачивать вокруг себя культурные силы, поддерживать начинающих литераторов и ученых». А живописец Риццони утверждал: «Если бы не собирательская деятельность таких меценатов, как Третьяков, Солдатёнков, Прянишников, то русским художникам некому было бы продать свои картины, хоть в Неву их бросай».

Последняя воля

За несколько месяцев до смерти Козьма Терентьевич составил завещание. Личное состояние Козьмы Терентьевича к 1901 году составлялосвыше 8 млн рублей. Почти половина из них пошла на благотворительность. Около 2 млн рублей были оставлены на строительство в Москве бесплатной больницы «для всех бедных без различия званий, сословий и религий». Через несколько лет на Ходынском поле Московским городским управлением было выделено на эти цели 10 десятин земли, и в декабре 1910 года состоялось официальное открытие больницы имени Козьмы Терентьевича Солдатенкова.

Как уже говорилось, потом эта больница стала известна под названием Боткинской. О том, благодаря кому появилось медицинское учреждение, в России вспомнили лишь в начале 1990-х, когда на территории больницы был установлен памятник Козьме Терентьевичу.

Свыше 1 млн рублей были пожертвованы на создание в Москве ремесленного училища, которое тоже было названо именем мецената.

Остальные средства пошли на содержание социальных учреждений, основанных купцом при жизни, поддержку крестьян деревни Прокунино Богородского уезда, откуда пошел род Солдатенковых, и Кунцева.

Свою коллекцию русской живописи и скульптур (258 картин и 17 скульптур), а также богатейшую библиотеку (8 тыс. книг и 15 тыс. журналов) Солдатенков завещал Румянцевскому музею. В 1925 году, когда музей был ликвидирован, коллекцию распределили между Третьяковской галереей, Русским музеем, Государственной библиотекой имени В.И. Ленина и другими музеями Советского Союза. Значительная часть редких икон из собрания Солдатенкова была отписана Покровскому собору Рогожского кладбища.

Что же касается еще одного социального проекта Козьмы Терентьевича — издательства, то со смертью основателя оно прекратило свое существование, права на переиздание многих книг и нераспроданные тиражи были переданы московским властям.

Материалы для поста взяты отсюда:

Козьма Терентьевич Солдатёнков (1818 -1901) –- купец и предприниматель, книгоиздатель и просветитель, меценат и благотворитель, оставил о себе добрую память. За богатое и щедрое покровительство искусствам он получил прозвище «Козьма Медичи».
К.Т. Солдатёнков родился 22 октября 1818 года в семье старообрядцев и рос в среде староверов Рогожской окраины Москвы. Он был вторым сыном зажиточного купца Терентия Егоровича Солдатенкова, в конце XVIII века перебравшегося вместе с братом Константином из Богородского уезда в Первопрестольную и развернувшего здесь активную предпринимательскую деятельность. Основной бизнес Солдатенковых был сосредоточен на текстильном производстве. Козьму растили в благочестии, строгости и послушании, но без всякого школьного образования. Все свои молодые годы он прожил на положении простого приказчика за прилавком в лавке своего богатого отца, помогая ему по хозяйству, на практике изучая премудрости купеческого дела и получая от него медные гроши на дневное прокормление. Систематического образования ему так и не удалось получить, и он болезненно ощущал недостаток его всю жизнь, стараясь использовать любую возможность, чтобы восполнить его. Читать, однако, он научился рано от начетников, обучавших его по старопечатным раскольническим текстам. Этот богатый, как Грез, московский фабрикант соединял в себе колоритные черты русского купца – старовера с упорным стремлением к европейской культуре и образованности. « Он был небольшого роста, плотный, широкий, с некрасивым, но умным выразительным лицом… Носил небольшую бородку и довольно длинные волосы, зачесанные назад…» - так писала о нем близко наблюдавшая К.Т. Солдатенкова дочь П.М. Третьякова Вера Павловна. В двадцать один год он стал самостоятельно вести дела и, кроме торговли пряжей, занялся дисконтом и стал пайщиком ряда крупных торгово - промышленных фирм. В 1845 году умер отец Козьмы Терентьевича, а в 1852 году скоропостижно скончался его старший брат, и Козьма вступил в права наследства.
Козьма Солдатенков быстро сумел приумножить семейное дело, став одним из богатейших людей России. Самые значительные доходы принесло ему удачное помещение капитала в различные предприятия. В 1857 году Козьма Терентьевич вместе с бароном Людвигом Кнопом и братьями Хлудовыми становится основателем и совладельцем известной Кренгольмской текстильной мануфактуры, оснащенной по последнему слову техники, крупным пайщиком текстильных фабрик Гюбнера, Цинделя, Даниловской, Никольской мануфактуры, Трёхгорного пивоваренного товарищества. К.Т. Солдатенков был акционером ряда компаний по строительству железных дорог, одним из учредителей Московского учетного банка, акционером Московского страхового общества. Солдатенков пользовался огромным влиянием и авторитетом в купеческой среде. Он избирался в течение нескольких лет старшиной Московского биржевого комитета. Его выбирали уполномоченным от купеческого общества, членом коммерческого суда.
Пожизненный путь филантропии и благотворительности, принесший уважение современников и посмертную славу, К.Т. Солдатенков начал в 1852 году, выкупив, в память брата, из тюрьмы содержащихся за неуплату податей более чем за 30 тысяч рублей серебром. Благотворительность для него не была случайным, эпизодическим доброхотством, а стала постоянным делом жизни, его убеждением, становясь с годами все разнообразней. Для Солдатенкова было характерно раннее осознание взаимосвязи между личным и общественным богатством. Всю жизнь он строил школы, больницы, дома для престарелых, вел широкую меценатскую деятельность в области культуры и просвещения, покровительствовал искусствам. По его распоряжению в деревне Прокунино в память о деде и бабушке стали выдавать пособия: вплоть до 1917 года каждая девица, выходившая замуж, и каждый новобранец получали по 50 руб. На эти деньги сельская девушка могла устроить свадьбу на 20 человек и заготовить приданое: кровать, постельное белье, три-четыре платья. А семья солдата в отсутствие сына-кормильца имела возможность потратить пособие на материальные нужды – починить избу, купить лошадь или корову.
В 1853 году начиналась Крымская война. К. Т. Солдатенков пожертвовал на военные нужды 11 тысяч рублей. Эти деньги были предназначены для закупки провианта (так называемые артельные суммы), обмундирования, "госпитальных вещей", но не вооружения. В 1855 году Солдатенков стал членом комитета по принятию пожертвований. В октябре 1856 года сделал взнос на постройку церкви в Севастополе, а через месяц подарил "лейб - гвардии второму стрелковому батальону пять образов в резных кипарисовых рамах с серебряными с позолотой ризами стоимостью 20 тыс. рублей". В 1924 - 1930 годы в Севастополь было вывезено из Москвы картины из собрания К.Т. Солдатенкова: "В коридоре окружного суда" Н.А.Касаткина, "Похороны ребенка" К.Е.Маковского, "На морском берегу" В.Д.Орловского, "Сосна" А.И.Мещерского, "Пейзаж с фигурой дровосека" Б.А. Линдхолма, "Сироты" А.Л. Ржевской. Так Севастополь уже после смерти Солдатенкова получил еще один дар от него. В Великую Отечественную войну в музее Севастополя погибло свыше тысячи экспонатов, среди них более 200 картин. Но солдатенковские - уцелели. По количеству картин из его собрания Севастопольский музей уступает только Третьяковской галерее, музеям Омска и Ставрополя.
В мае 1856 г. К.Т. Солдатенков внес 86 тысяч на постройку 200-местного корпуса при Николаевской Измайловской больнице (Измайловский проезд, д.4), которая должна была принять солдат - инвалидов, участников обороны Севастополя. В праздник Преображения вместе с другими московскими купцами Солдатенков организовал их торжественную встречу. Семьям защитников Севастополя Солдатенков еще в 1855 году выделил 10 тысяч рублей серебром из полученного им по завещанию капитала умершего купца Рахманова.
В 1864 году Москва положила почин в таком гуманном деле, как перевоспитание малолетних правонарушителей. На средства, пожертвованные К.Т. Солдатёнковым, был создан приюта для арестантских детей, родители которых отбывали срок теремного заключения. Козьма Терентьевич был попечителем этого заведения до конца жизни. Приют располагался неподалёку от Бутырской пересыльной тюрьмы (Лесная ул., д. 30).
К.Т. Солдатенков не остался в стороне от общего взлета патриотических настроений в защиту братьев – славян, стонущих от османского ига. В 1867 году Солдатенков среди других влиятельных купцов Москвы давал деньги на объявленную московским городским головой кампанию помощи христианам, страдающим от турецких притеснений на острове Крит. Он активно участвовал в деятельности Славянских комитетов в период подготовки Русско – турецкой войны 1877 – 1878 гг. Один из самых крупных вкладов поступил от московских купцов – старообрядцев, руководимых К.Т. Солдатенковым и Т.С. Морозовым на создание полевого госпиталя на 100 коек с полным оснащением русским медицинским персоналом и оборудованием для Сербии.
За эту свою деятельность К.Т. Солдатенков получил немало высочайших благодарностей, которые были подкреплены двумя Станиславами, одним Владимиром и одной Анной. Через 20 с лишним лет после окончания Крымской войны Управление общественного попечения о раненых и больных воинах вспомнило о "госпитальных" заслугах Солдатенкова, и по представлению этого Управления он был награжден высочайше установленным знаком Красного Креста.
Начиная с 1862 г. Солдатенков ежегодно давал на нужды Румянцевского музея 1000 рублей, выплатив в итоге 40 тысяч рублей (Моховая, д. 26). В 1894 г. Солдатенков перевел 2400 рублей за гипсы Мюнхенской глиптотеки для Музея изящных искусств имени императора Александра III (Волхонка, д.12). За свои заслуги в области культурно – просветительской деятельности и покровительство деятелей литературы и искусства в 1867 году К.Т. Солдатенков был избран почетным членом общества любителей Российской словесности, а в конце жизни – действительным членом Академии художеств в Петербурге (1895 г.).
В 1867 году в Москве Солдатёнков основал так называемую Солдатёнковскую богадельню («Богадельня коммерции советника К.Т. Солдатёнкова в память 19 февраля 1861 года»). Будучи потомком крепостных крестьян, выкупившихся на волю, Солдатёнков в названии богадельни увековечил важнейшее историческое событие – День отмены крепостного права. Купец построил заведение (Мещанская улица, 15) на личные средства и содержал в течение 30 лет. В богадельню принимались преимущественно бывшие дворовые, участь которых после уничтожения крепостной зависимости была печальна - не привыкнув за всю свою жизнь ни к чему, кроме обслуживания господ, они оказывались совершенно не приспособленными к новой вольной жизни. Козьма Терентьевич оказывал ежегодное дополнительное финансирование богадельни, был ее пожизненным попечителем. По завещанию было “отделено на содержание процентами с сей суммы призреваемых в богадельне”, учрежденной Солдатенковым на 100 человек, 285 тысяч рублей.
В 1870-1882 годах Солдатёнков ежегодно жертвовал по 1000 руб. на содержание Николаевского дома призрения вдов и сирот купеческого сословия. На эти деньги жильцы обеспечивались улучшенным питанием: домашней птицей, дичью, телятиной, красной рыбой. В 1889 внёс средства в Московское городское общественное управление на призрение душевнобольных (строительство Алексеевской психиатрической больницы), в 1900 - 5 тыс. руб. на постройку богадельни Яузского попечительства о бедных.
Для России второй половины XIX века совершенно новой социальной инициативой явилась помощь глухонемым. И первым из таких новаторских в жизни Москвы учреждений стало училище для глухонемых детей, основанное Иваном - Эдуардом Карловичем Арнольдом (Донская, д. 37). В Попечительский комитет училища вошел и К.Т. Солдатенков. Училище - интернат был рассчитан на 146 человек. Сейчас в здании бывшего Арнольдо-Третьяковского училища находится Дом научно-технического творчества молодежи.
1 ноября 1872 года на Волхонке в здании 1-ой мужской гимназии состоялось торжественное открытие Московских Высших Женских Курсов (курсы проф. В.И.Герье), положивших начало высшему женскому образованию в России. Они стали первыми высшими женскими курсами не только в Москве, но и в России. Членом Попечительского совета этого учебного заведения был К.Т. Солдатенков. Первоначально обучение было рассчитано на 2 года, а с 1886 года - 3 года; в программу обучения входили как гуманитарные науки, так и естественные. Занятия были платными. Руководил работой курсов педагогический совет во главе с ректором университета проф. С.М. Соловьевым. Большинство совета составляли профессора и преподаватели Московского университета.
С 1856 года Козьма Терентьевич Солдатёнков занимался и издательской деятельностью (до 1862 года совместно с Н.М. Щепкиным, затем под единоличной фирмой “К.Т. Солдатенков”). Он издавал: сочинения писателей Д.В. Григоровича, А.В. Кольцова, С.Я. Надсона, Н.А. Некрасова, Н.П. Огарева, Н.А. Полевого, Я.П. Полонского, И.С. Тургенева, А.А. Фета и других; историков Т.Н. Грановского, И.Е. Забелина, Н.И. Зибера, В.О. Ключевского, переводы трудов иностранных учёных. Среди книг, выпущенных Солдатёнковым, переводная литература составляет более 60 процентов названий. Русская культура обязана К.Т. Солдатёнкову изданием переводов многих фундаментальных классических трудов, прежде всего в области гуманитарных наук. Им было издано более тридцати оригинальных трудов русских ученых: историков Т.Н. Грановского, С.М. Соловьева, И.Е. Забелина, В.О. Ключевского и др. Следует отметить серию "Библиотека экономиста" - произведения А. Смита, Д. Рикардо, Дж. Милля, Д. Юма и др.; памятники мировой классики - "Илиада" Гомера, "Гулистан" Саади, "Драматические произведения" У. Шекспира и др. К.Т. Солдатенков поддерживал материально Н.Г. Чернышевского в период пребывания его в ссылке и после возвращения из нее. Гонорары, которые тот получал от переводов издаваемых Солдатенковым книг, давали ему средства к жизни в течение многих лет. Крупные суммы, выплачиваемые издателем находившейся в бедственном положен семье Белинского за издание 12 – томного посмертного издания сочинений критика, обеспечили ей достойное существование.
Для продажи книг издательства 25 ноября 1857 года был открыт магазин в Москве, который размещался в доме Сисалина на Лубянке, близ Кузнецкого моста (Лубянка, д.14). Устроен он был на европейский манер и стал для Москвы делом совершенно новым. Владельцы его не преследовали обычной цели любой торговли – извлечение барышей, они предполагали получить всего 5% годового дохода для поддержания дела. Для продажи книг издательства 25 ноября 1857 года был открыт магазин в Москве, который размещался в доме Сисалина на Лубянке, близ Кузнецкого моста. Устроен он был на европейский манер и стал для Москвы делом совершенно новым. Владельцы его не преследовали обычной цели любой торговли – извлечение барышей, они предполагали получить всего 5% годового дохода для поддержания дела.
Одной из художественных достопримечательностей «старой Москвы», одним из её культурных центров была и усадьба К.Т.Солдатенкова на Мясницкой улице (д.37). Особняк построен в 1770-80-х годах и включал в себя палаты конца 17 века. После Отечественной войны 1812 года здание было перестроено (архитекторы О.И. Бове и А.Г. Григорьев) и получило ампирный облик. Став собственностью Солдатенкова, дом был вторично перестроен. По заказу Козьмы Терентьевича архитектор А.И. Резанов возвёл дополнительный объём для парадного вестибюля, придал новое декоративное оформление фасадам, изменил колоннаду портика. В особняке появились комнаты с пышным декоративным оформлением – «помпейская», «византийская», «античная», «мавританская», «светелка». Рядом с библиотекой находилась молельня, украшенная иконами строгановской школы. Солдатенков проводил службу сам, для чего надевал кафтан особого покроя. О его чайных и кофейных вечерах легенды ходили по всей Москве, здесь у него собирались самые избранные "братья по духу", с которыми можно было и чаю попить, и откровенно "про жизнь поговорить". Кофе в доме Солдатенкова подавали только гостям. Козьма Терентьевич был купцом и хотя его основным промыслом была мануфактура, деликатесные товары из заморских стран он держал всегда для гостей. Сам же предпочитал чай, который в 19-ом веке практически стал русский национальным напитком. Хозяин умел составить программу обеда и создать приятную для приглашенных обстановку. В годы Великой отечественной Войны в особняке находилась Ставка Верховного Главнокомандования, где был оборудован второй рабочий кабинет Сталина.
Здесь размещались его галерея картин и скульптур, богатая библиотека и собрание старинных икон Строгановского письма. Коллекция картин К. Т. Солдатенкова является одной из самых ранних по времени ее составления и самых замечательных по превосходному и долгому существованию. Собирать картины он стал еще с конца сороковых годов, но решающим моментом была его поездка в Италию в 1872 году, где он сошелся, через братьев Боткиных, с знаменитым художником А. А. Ивановым и попросил его «руководства» для основания русской картинной галереи. Солдатенков приобрёл 7 этюдов у А.А. Иванова, в том числе эскиз картины «Явление Христа народу». В дальнейшем Кузьма Терентьевич просил Иванова покупать для него, что тот заметит хорошего у русских художников. «Мое желание, - писал он, - собрать галерею только русских художников». Иванов охотно это поручение принял, и постепенно у Солдатенкова собралась огромная коллекция. К.Т. Солдатенков стал владельцем одной из лучших, крупнейших, после Третьяковской галереи, коллекции русского изобразительного искусства. Она включала 230 картин русских художников. В их числе такие шедевры живописи, как самый большой и приближенный к оригиналу эскиз картины А. Иванова «Явление Христа народу», написанный специально для Солдатенкова и врученный ему самим художником во время очередного путешествия купца в Италию, «Вирсавия» великого К. Брюллова, купленная хозяином у самого художника за 2 тысячи рублей, эскизы картин Николая Ге «Тайная вечеря» и «Иисус в Гефсиманском саду». В собрание Солдатенкова входили картины многих русских авторов: "Автопортрет на фоне окна с видом на Кремль" В. А. Тропинина, "Завтрак аристократа" П. А. Федотова, "Чаепитие в Мытищах, близ Москвы" и "Проводы покойника" В. Г. Перова, "Весна - большая вода" И. И. Левитана и другие. Приобретал Козьма Терентьевич и скульптуры отечественных мастеров: "Крестьянские дети" и "Погорелец" М. А. Чижова, "Христос и Мефистофель" М. М. Антокольского, "Дети" Н. А. Лаверецкого, бюсты русских писателей - А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, И. А. Крылова, выполненные Н. А. Рамазановым. У него находилась и повторенная в серебре скульптур а М. М. Антокольского "Иван Грозный" работы Гальярди.
В 1858 г. К.Т. Солдатенков приобрел у Е.А. Бестужевой коллекцию портретов ссыльных декабристов и их жен, последовавших за ними в Сибирь, созданную ее братом, декабристом Н.А. Бестужевым на каторге. Козьме Терентьевичу Солдатёнкову принадлежало многочисленное собрание древних русских икон, отличавшихся высокими художественными достоинствами. Особенно много там было икон Строгановской школы, среди них можно было увидеть и рублёвский «Спас», приобретённый Солдатёнковым в Саввино - Сторожевском монастыре, подписные иконы 16 века – «Погребение Иоанна Богослова» мастера Никифора Славина и «Неделя шестая о слепом» мастера Истомы Савина. Коллекция Солдатёнкова, со временем получившая широкую известность в Москве, с середины 1850-х гг. размещалась в его доме (Мясницкой улице, 37) и была доступна для обозрения. В конечном итоге его собрание состояло из 269 живописных полотен русских и европейских художников. Библиотека Солдатёнкова к 1901 году насчитывала около 20 тыс. книг на русском языке (историческая, философская, художественная литература, книги по искусству).С 1925 года коллекция Козьмы Терентьевича вошла в собрание Третьяковской галереи, Русского музея, Государственной библиотеки имени В.И.Ленина.
Одним из очагов московской культуры, не уступавшим по своему значению мамонтовскому окружению знаменитого Абрамцева, стала усадьба К.Т. Солдатенкова в Кунцево с церковью Знамения Богородицы (Большая Филевская, д.65, главный дом недавно горел). При нём в 1874 г. был выстроен дом в классическом стиле, силуэтом и пластической разработкой фасадов напомнивший дворец в усадьбе Голицыных, в Больших Вязёмах. Двухэтажный дом на высоком полуподвале окружала открытая галерея, фасады украшали широкие пилястры, ленточный фриз и филёнки. Завершено здание лёгким бельведером. Фасад дома и пространство перед ним украшали ныне утраченные скульптуры и монументы (статуи Юноны и Юпитера, итальянские копии с античных оригиналов, мраморный обелиск перед домом и гранитная колонна близ оранжереи). Если потребовалось бы одним словом описать усадьбу Солдатёнкова в Кунцеве, лучше всего подошел бы эпитет: «Блеск!». Кругом, куда ни глянь, - золото и красное дерево. Над лестницей, под лестницей, в залах - более двухсот картин известнейших мастеров кисти. Там - «Грачи прилетели», тут - «Вирсавия», в столовой - «Завтрак аристократа» и «Чаепитие в Мытищах», в библиотеке - «Весна - большая вода» и «Проводы покойника», в гостиной - самый большой эскиз к «Явлению Христа народу». Стены в гостевых комнатах отделаны кожей, парчой и бархатом. Шайки в бане, и это не шутка, были исключительно серебряные. Каждый вечер в саду гремели фейерверки, а на Петров день сюда, в березовую рощу, сгоняли народ из окрестных деревень и специально для представителей творческой интеллигенции устраивали массовые гулянья - с гармошками, прыганьем через костер, цыганами, протяжными русскими песнями в исполнении известных фольклорных коллективов... Кунцево с начала XIX века стало одним из первых и весьма популярных подмосковных дачных мест. К. Солдатенков сдавал большие участки земли в аренду под дачи. Круг многочисленных друзей и знакомых из числа художественной молодежи создавал удивительную атмосферу поэзии и искусства, а красота и роскошь усадьбы запоминалась на всю жизнь. Хорошо знавший Италию Солдатенков ежегодно приглашал своих римских друзей-художников Риццони, Лагорио пожить и поработать на русских просторах. Частыми гостями в Кунцеве были такие выдающиеся русские художники, как Репин, Поленов, Крамской. Подолгу гостили артисты московских театров, в особенности Малого театра.
Полный текст духовного завещания коммерции - советника К. Т. Солдатёнкова, составленный им за три месяца до своей кончины, 13 февраля 1901 года, был опубликован, ввиду его значимости, в 1914 году В. Н. Сторожевым в Истории Московского купеческого общества. Книги и картины в кунцевском доме и библиотека, статуи, бюсты, вся картинная галерея в московском доме, “в полном составе по имеющимся описям ” жертвовались Московскому Публичному и Румянцевскому музеям. Причём, заботясь о целостности коллекции и сохранении доброй памяти о себе, даритель выражал желание, чтобы все жертвуемые им “предметы были помещены в отдельной зале музея, с наименованием таковой “Солдатёнковскою ”. Этот дар был одним из важнейших пунктов этого удивительного завещания, произведшего огромное впечатление на современников. “ Солдатёнковская” зала в Румянцевском музее существовала до 1920 года. Она была расформирована и разошлась после революции по разным галереям и художественным музеям страны. Покровскому обору Рогожской слободы К.Т. Солдатенков завещал большую часть своей коллекции икон. В своём духовном завещании К.Т. Солдатёнков отписал 1 мил. 300 тыс. рублей “на устройство в Москве ремесленного училища для бесплатного обучения в оном бедных детей мужского пола, без различия их состояния и вероисповедания, разным ремёслам, относящимся к техническому производству”. На Донской улице по проекту С.У. Соловьёва в 1905-1907 годах был выстроен крупный учебно-производственный комплекс. Торжественное открытие комплекса состоялось 1 ноября 1909 года. Целью училища было подготовить квалифицированных ремесленников: слесарей, токарей по металлу, электротехников, мастеров столярно-модельного дела. На основе солдатёнковского и соседствующего с ним прядильно-ткацкого училища в советское время вырос Текстильный институт.
2 миллиона 81 тысячу рублей К.Т. Солдатенков завещал городу “на предмет устройства и содержания в Москве новой бесплатной больницы для всех бедных, находящихся в Москве, без различия званий, сословий и религий» под названием “Больница Солдатенкова” (2-й Боткинский пр., д.5). Строительство велось с участием доктора Ф.А. Гетье, ставшего первым главным врачом больницы. Для постройки больничного городка на 500 кроватей - не коек, а кроватей “с оборудованием по лучшим образцам”, избрали участок земли в 10 десятин между Ходынской водокачкой и Николаевскими казармами. Для устройства больницы был избран наиболее рациональный для того времени павильонный принцип. Отделения для незаразных больных размещались в корпусах на 60 – 80 человек, инфекционные бараки – до 30. Здесь же находились жилые помещения для среднего и младшего персонала. По проекту предполагалось построить 12 корпусов, но в строй вступили только 9. Открытие больницы состоялось 5 января 1911 г. По тем временам она была образцовой. Просторные палаты с большими окнами, стеклянные веранды для отдыха. Больница недолго носила имя своего создателя - в 1920 году она получила название “Боткинская”, в честь врача-терапевта известного клинициста С.П. Боткина.
В Московский университет (Моховая, д.18) К. Т. Солдатёнков – член Попечительского совета университета, пожертвовал 65 тысяч рублей на учреждение восьми стипендий, по две на каждый факультет, Обществу для пособия нуждающимся студентам Московского университета - 20 тысяч рублей.
Российской академии наук – 20 тысяч рублей для обращения в две премии за лучшие сочинения на русском языке или в переводе, одно по наукам философским, а другое по происхождению и развитию образованности (культуры) у исторических народов Востока и у народов славянского племени.
Все оставшиеся на складе и не распроданные издания в доме Солдатенкова (а они оценивались в 150 тысяч рублей) “раздать безвозмездно в библиотеки, учебные заведения и вообще доступные читальни, а всё что останется должно быть продано и вырученные суммы и все деньги, полученные от изданий и оставшиеся от расходов по ним, внести в Московскую городскую управу для употребления в пользу городских училищ. ” Кроме того согласно последней воле покойного было объявлено: отделить 285 тысяч рублей “на содержание процентами с сей суммы призреваемых в богадельне”, учрежденной им в память события 19 февраля 1861 года, в Москве, а также внести в правление богадельни дома при Рогожском кладбище на содержание в нем престарелых лиц 100 тысяч рублей. Всего в завещании упомянуто около 20 благотворительных, учебных и лечебных заведений – адресатов помощи. Сумма пожертвований составила 600 тыс. руб.
В завещании покойный не забыл своих старых друзей и их семьи. 10 тысяч рублей было им завещано дочерям давнего своего друга по московскому кружку, талантливого журналиста и сподвижника Грановского, Белинского и Герцена, впоследствии ставшего библиотекарем Румянцевского музея, – Евгения Фёдоровича Корша. По пять тысяч рублей передано: вдове доктора медицины А. Я. Тугенгольда, часто сопровождавшего Солдатёнкова в его путешествиях за границу в качестве переводчика и врача, а также своему дальнему родственнику и книголюбу купцу С. Т. Большакову и др. Были не забыты и крестьяне села Кунцева и домашние слуги. Многое было роздано на благотворительные цели. Только на раздачу бедным и нищим при погребении было завещано употребить до 100 тысяч рублей.
Умер Козьма Терентьевич Солдатёнков “в своём любимом старом Кунцево” на восемьдесят третьем году жизни, в майское цветенье (19 мая 1901 года), после продолжительной болезни, осложнившейся простудой. Погребён 22 мая в Москве на Рогожском старообрядческом кладбище рядом с родителями. Гроб несли крестьяне соседних с Кунцево сёл (могилы утеряны).